ТРЕТЬЯ МИРОВАЯ: НАТО ПРОТИВ ООН (27). Роман-буриме
ЭПИЗОД 27 (Автор-3: Екатерина Славская)
Экскурсия по музею оккупации шла полным ходом. Двое дюжих охранников, щеголявших в парадном обмундировании советского солдата 70-х годов, вели по коридору первого этажа под дулом автоматов ППШ Симу и Диму, предварительно лишенных всех вещей и собственной одежды и переодетых в полосатые полотняные робы. Вещи клиентов поместили в камеру хранения, а на самих клиентов для достоверности надели наручники.
В длинном перегороженном решетками коридоре, который все никак не кончался, сворачивая то влево, то вправо, убедительно пахло сыростью и всем, чем полагается в подобных декорациях. Кто-то натурально закричал где-то за дверью. Сердце Симы почему-то екнуло.
– Стоять. Лицом к стене, – по очереди скомандовали бритоголовые охранники Симе и Диме и открыли перед каждым из них железную дверь с номером. Обе двери открылись без скрипа, пропустив каждого путника в его персональное экскурсионное пространство.
Когда дверь захлопнулась и дала возможность Симе окончательно войти в образ революционерки, защитница демократических свобод обнаружила в камере равнодушно на нее взирающую маленькими глазками мускулистую и полную краснолицую женщину вида тюремного надзирателя. Обитательница камеры, напоминающая жабу, углядевшую комара, не вставая из-за деревянного стола под зарешеченным окном, бесстрастно проквакала:
– Добро пожаловать в нашу гостиницу.
Сима осторожно подошла к стулу перед столом и села на него, испытывая неудобство от наручников, державших руки за спиной. Прическа из обесцвеченных волос на голове женщины под беретом, украшенным непонятной эмблемой, что-то ей напоминала. Ну, точно, вылитые домашние тапочки из овечьего меха, что ждут ее Киеве, подумала Сима и невольно ухмыльнулась.
– В чем дело? Откуда столько веселья? – тут же спросила надзирательница, цепко приклеившись взглядом к революционерке. – Думаешь, в цирк попала? Сейчас будет тебе цирк.
Суровая хозяйка гостиницы неторопливо поднялась из-за стола, обнаружив крепко сбитое кургузое тело, выпиравшее местами из-под портупеи поверх формы черного цвета. Эта форма производила странное впечатление. Вроде вид ее был знаком по фильмам то ли о войне, то ли о застенках НКВД, но что-то в ней было не то.
– За что боремся? – уточнила надзирательница, обходя Симу сзади.
– За свободу и демократию, – поворачивая голову вслед надзирательнице, тихо ответила Сима, немного забыв о своем имидже.
– Значит, свободы захотелось. А зачем тебе свобода? Что ты будешь с ней делать? Жрать в два горла и спать, с кем придется? – завершив обход вокруг Симы, спокойно продолжала повелительница пока воображаемого кнута.
– Свобода нужна всем. У каждого есть право на свою систему ценностей! – решительно заявила Сима, снова проникаясь идеями борьбы. – Мы не быдло, нас много, всех не пересажаете.
– А всех и не надо. Достаточно хорошенько обработать таких, как ты. Остальные сами пойдут как овцы, куда им скажут.
Тюремщица слегка присела на стол, стоя к нему спиной. Не спуская глаз с Симы, она правой рукой взяла со стола хлыст, который Сима, войдя в камеру, приняла за указку. Кончиком хлыста его повелительница подняла подбородок уже изрядно впечатленной революционерки и продолжила экскурсию:
– Думаешь, нам от тебя нужны адреса и явки? Или признания в том, что ты иностранная шпионка? – хлыст оторвался от подбородка и проследовал за ворот полосатой робы, упершись в грудь под ней. – Это старые методы. Мы сейчас немного проветрим твои мозги, а потом наполним их тем, что нам нужно.
В этот момент Сима поняла, какая деталь формы тюремщицы ее смутила. Пятиконечная звезда на пряжке ремня совсем не сочеталась с нашивкой в форме орла на рукаве кителя, надетого поверх белой сорочки с галстуком, и со значком на груди, изображавшем пару молний.
– Уберите вашу палку, – твердо произнесла революционерка, и в самом деле почувствовав прояснение в мозгах.
– Услуги оплачены. Здесь командую я, – ничуть не обеспокоилась требованием клиентки хозяйка гостиницы. – А будешь хамить, применим к тебе спецсредства, проведем медосмотр.
– Что вы собираетесь со мной делать? Мне это все не нравится, снимите наручники.
Сима попыталась встать со стула, но была остановлена сильными руками тюремщицы, усадившей ее обратно.
– Всему свое время. Экскурсия рассчитана на 3 часа. За это время мно-огое можно успеть. У меня очень большой профессиональный опыт и высокая квалификация. Если хочешь знать, у нас трудовая династия.
– Что, надзирателей?
– Ну-у, зачем же так грубо? И вообще, причем тут надзиратели? Мы – династия испытателей. Мои предки испытывали лекарства и чужое здоровье, а я испытываю характеры.
– Какие еще лекарства? – не на шутку встревожилась Сима.
– Разные лекарства. Одни защищают от инфекций, другие – от ядов, третьи помогают улучшать человеческую породу, четвертые продлевают жизнь самым достойным.
В сознании Симы издалека проступили кадры из какого-то документального фильма, где показывалось, как в фашистском концлагере испытывают на узниках действие ядов, как проводят опыты по замораживанию живых людей, как у детей отбирают кровь для эсэсовцев, как ползает по земле лишенное рассудка человеческое существо, с радостью жующее траву. «Она же сумасшедшая, – озарило горе-революционерку. – Господи, что же делать?!»
– Я хочу в туалет, – этой уловкой Сима надеялась выбраться из камеры и попытаться бежать в сторону офиса: кто-то же из них должен быть нормальным.
– Потерпишь, – невозмутимо заявила тюремщица и накинула на Симу ниже груди кожаную петлю, намертво затянув ее за спинкой стула, так что девушка не могла даже пошевелиться. – Кричать не советую, все равно никто не услышит. Ну, так что ты там говорила про свободу и демократию?
Сима молчала и мелко трясла головой из стороны в сторону, не веря в происходящее. Тюремщица, удовлетворенная произведенным эффектом, с усмешкой посмотрела на узницу и продолжила свои наставления:
– Права человека – это для слова для идиотов. Это таран, которым мы уничтожили коммунистический режим и развалили СССР. Право – не для всех, это понятие элитарное: или ты тварь дрожащая, – тюремная проповедница довольно усмехнулась, – или ты право имеешь. Одно из двух. На свободу имеет право только сильный – тот, кто знает, как правильно жить. Только сильный умеет правильно распорядиться свободой, а слабому свобода ни к чему, он просто не сможет с ней справиться. Вот почему вы, русские, не способны навести у себя порядок и все время нуждаетесь в тиране. Вам бы только водку лакать и баб лапать.
– Я не русская, я с Украины, – зачем-то возразила Сима, хотя понимала, что вряд ли это возражение способно охладить воспаленный мозг ее мучительницы.
– Все вы – русские сволочи, – злобно ответила тюремщица, пнув Симу хлыстом.
– Мы тоже пострадали от русских, – попыталась вызвать сочувствие добровольная жертва революционного драйва. – Украину всю жизнь Россия эксплуатировала, устроила нам голодомор, лишила родного языка. А Екатерина Вторая ввела у нас крепостное право, отняла на триста лет свободу.
– Все вы ленивые грязные свиньи, – красное лицо тюремщицы вспотело, изо рта вместе со словами брызгала слюна. – Права человека…Ложь! Неприятность, случившаяся с Хиросимой и Нагасаки, слишком напугала демократических ослов и слюнтяев. А теперь горстка вас – никчемных дикарей и нищих лентяев – отнимает у мира шестую часть его сокровищ. Но мы заставим вас отдать их нам. Мы сумеем внушить вам сделать это. Мои предки хорошо потрудились для мира.
С этими словами мучительница стремительно подошла к столу и выхватила из ящика небольшую пластиковую коробку.
– Вот, смотри, – вскричала она, торжествуя, – Здесь спасение мира. Здесь то, что избавит мир от идиотов, которые верят в свободу и демократию для всех.
Безумная хозяйка гостиницы бережно открыла коробку и вынула оттуда одну ампулу с прозрачным розоватым содержимым. Любуясь ею в свете, падающем из-за решетки окна, она ласково пообещала:
– Всего один укол, и быдло станет настоящим быдлом. Быдло займет свое место в грязи и будет исполнять все, что ему скажут. Они будут всем довольны, потому что они не смогут ни о чем рассуждать. Они будут счастливы, как ромашки в поле, – бормотала подкованная в вопросах демократии тюремщица, наполняя из ампулы шприц.
– Сейчас ты станешь счастливой и навсегда забудешь о своих правах.
Две молнии на черном мундире неотвратимо приближались к бывшей оранжевой революционерке.
– Ди-и-ма!!! Помоги-ите!!! Кто-нибу-у-дь!!! А-аа!!– забилась на стуле Сима…
ПРОДОЛЖЕНИЕ – 27 июля
Полный текст романа-буриме в последовательном изложении Эпизодов на сайте nigru.ru
Экскурсия по музею оккупации шла полным ходом. Двое дюжих охранников, щеголявших в парадном обмундировании советского солдата 70-х годов, вели по коридору первого этажа под дулом автоматов ППШ Симу и Диму, предварительно лишенных всех вещей и собственной одежды и переодетых в полосатые полотняные робы. Вещи клиентов поместили в камеру хранения, а на самих клиентов для достоверности надели наручники.
В длинном перегороженном решетками коридоре, который все никак не кончался, сворачивая то влево, то вправо, убедительно пахло сыростью и всем, чем полагается в подобных декорациях. Кто-то натурально закричал где-то за дверью. Сердце Симы почему-то екнуло.
– Стоять. Лицом к стене, – по очереди скомандовали бритоголовые охранники Симе и Диме и открыли перед каждым из них железную дверь с номером. Обе двери открылись без скрипа, пропустив каждого путника в его персональное экскурсионное пространство.
Когда дверь захлопнулась и дала возможность Симе окончательно войти в образ революционерки, защитница демократических свобод обнаружила в камере равнодушно на нее взирающую маленькими глазками мускулистую и полную краснолицую женщину вида тюремного надзирателя. Обитательница камеры, напоминающая жабу, углядевшую комара, не вставая из-за деревянного стола под зарешеченным окном, бесстрастно проквакала:
– Добро пожаловать в нашу гостиницу.
Сима осторожно подошла к стулу перед столом и села на него, испытывая неудобство от наручников, державших руки за спиной. Прическа из обесцвеченных волос на голове женщины под беретом, украшенным непонятной эмблемой, что-то ей напоминала. Ну, точно, вылитые домашние тапочки из овечьего меха, что ждут ее Киеве, подумала Сима и невольно ухмыльнулась.
– В чем дело? Откуда столько веселья? – тут же спросила надзирательница, цепко приклеившись взглядом к революционерке. – Думаешь, в цирк попала? Сейчас будет тебе цирк.
Суровая хозяйка гостиницы неторопливо поднялась из-за стола, обнаружив крепко сбитое кургузое тело, выпиравшее местами из-под портупеи поверх формы черного цвета. Эта форма производила странное впечатление. Вроде вид ее был знаком по фильмам то ли о войне, то ли о застенках НКВД, но что-то в ней было не то.
– За что боремся? – уточнила надзирательница, обходя Симу сзади.
– За свободу и демократию, – поворачивая голову вслед надзирательнице, тихо ответила Сима, немного забыв о своем имидже.
– Значит, свободы захотелось. А зачем тебе свобода? Что ты будешь с ней делать? Жрать в два горла и спать, с кем придется? – завершив обход вокруг Симы, спокойно продолжала повелительница пока воображаемого кнута.
– Свобода нужна всем. У каждого есть право на свою систему ценностей! – решительно заявила Сима, снова проникаясь идеями борьбы. – Мы не быдло, нас много, всех не пересажаете.
– А всех и не надо. Достаточно хорошенько обработать таких, как ты. Остальные сами пойдут как овцы, куда им скажут.
Тюремщица слегка присела на стол, стоя к нему спиной. Не спуская глаз с Симы, она правой рукой взяла со стола хлыст, который Сима, войдя в камеру, приняла за указку. Кончиком хлыста его повелительница подняла подбородок уже изрядно впечатленной революционерки и продолжила экскурсию:
– Думаешь, нам от тебя нужны адреса и явки? Или признания в том, что ты иностранная шпионка? – хлыст оторвался от подбородка и проследовал за ворот полосатой робы, упершись в грудь под ней. – Это старые методы. Мы сейчас немного проветрим твои мозги, а потом наполним их тем, что нам нужно.
В этот момент Сима поняла, какая деталь формы тюремщицы ее смутила. Пятиконечная звезда на пряжке ремня совсем не сочеталась с нашивкой в форме орла на рукаве кителя, надетого поверх белой сорочки с галстуком, и со значком на груди, изображавшем пару молний.
– Уберите вашу палку, – твердо произнесла революционерка, и в самом деле почувствовав прояснение в мозгах.
– Услуги оплачены. Здесь командую я, – ничуть не обеспокоилась требованием клиентки хозяйка гостиницы. – А будешь хамить, применим к тебе спецсредства, проведем медосмотр.
– Что вы собираетесь со мной делать? Мне это все не нравится, снимите наручники.
Сима попыталась встать со стула, но была остановлена сильными руками тюремщицы, усадившей ее обратно.
– Всему свое время. Экскурсия рассчитана на 3 часа. За это время мно-огое можно успеть. У меня очень большой профессиональный опыт и высокая квалификация. Если хочешь знать, у нас трудовая династия.
– Что, надзирателей?
– Ну-у, зачем же так грубо? И вообще, причем тут надзиратели? Мы – династия испытателей. Мои предки испытывали лекарства и чужое здоровье, а я испытываю характеры.
– Какие еще лекарства? – не на шутку встревожилась Сима.
– Разные лекарства. Одни защищают от инфекций, другие – от ядов, третьи помогают улучшать человеческую породу, четвертые продлевают жизнь самым достойным.
В сознании Симы издалека проступили кадры из какого-то документального фильма, где показывалось, как в фашистском концлагере испытывают на узниках действие ядов, как проводят опыты по замораживанию живых людей, как у детей отбирают кровь для эсэсовцев, как ползает по земле лишенное рассудка человеческое существо, с радостью жующее траву. «Она же сумасшедшая, – озарило горе-революционерку. – Господи, что же делать?!»
– Я хочу в туалет, – этой уловкой Сима надеялась выбраться из камеры и попытаться бежать в сторону офиса: кто-то же из них должен быть нормальным.
– Потерпишь, – невозмутимо заявила тюремщица и накинула на Симу ниже груди кожаную петлю, намертво затянув ее за спинкой стула, так что девушка не могла даже пошевелиться. – Кричать не советую, все равно никто не услышит. Ну, так что ты там говорила про свободу и демократию?
Сима молчала и мелко трясла головой из стороны в сторону, не веря в происходящее. Тюремщица, удовлетворенная произведенным эффектом, с усмешкой посмотрела на узницу и продолжила свои наставления:
– Права человека – это для слова для идиотов. Это таран, которым мы уничтожили коммунистический режим и развалили СССР. Право – не для всех, это понятие элитарное: или ты тварь дрожащая, – тюремная проповедница довольно усмехнулась, – или ты право имеешь. Одно из двух. На свободу имеет право только сильный – тот, кто знает, как правильно жить. Только сильный умеет правильно распорядиться свободой, а слабому свобода ни к чему, он просто не сможет с ней справиться. Вот почему вы, русские, не способны навести у себя порядок и все время нуждаетесь в тиране. Вам бы только водку лакать и баб лапать.
– Я не русская, я с Украины, – зачем-то возразила Сима, хотя понимала, что вряд ли это возражение способно охладить воспаленный мозг ее мучительницы.
– Все вы – русские сволочи, – злобно ответила тюремщица, пнув Симу хлыстом.
– Мы тоже пострадали от русских, – попыталась вызвать сочувствие добровольная жертва революционного драйва. – Украину всю жизнь Россия эксплуатировала, устроила нам голодомор, лишила родного языка. А Екатерина Вторая ввела у нас крепостное право, отняла на триста лет свободу.
– Все вы ленивые грязные свиньи, – красное лицо тюремщицы вспотело, изо рта вместе со словами брызгала слюна. – Права человека…Ложь! Неприятность, случившаяся с Хиросимой и Нагасаки, слишком напугала демократических ослов и слюнтяев. А теперь горстка вас – никчемных дикарей и нищих лентяев – отнимает у мира шестую часть его сокровищ. Но мы заставим вас отдать их нам. Мы сумеем внушить вам сделать это. Мои предки хорошо потрудились для мира.
С этими словами мучительница стремительно подошла к столу и выхватила из ящика небольшую пластиковую коробку.
– Вот, смотри, – вскричала она, торжествуя, – Здесь спасение мира. Здесь то, что избавит мир от идиотов, которые верят в свободу и демократию для всех.
Безумная хозяйка гостиницы бережно открыла коробку и вынула оттуда одну ампулу с прозрачным розоватым содержимым. Любуясь ею в свете, падающем из-за решетки окна, она ласково пообещала:
– Всего один укол, и быдло станет настоящим быдлом. Быдло займет свое место в грязи и будет исполнять все, что ему скажут. Они будут всем довольны, потому что они не смогут ни о чем рассуждать. Они будут счастливы, как ромашки в поле, – бормотала подкованная в вопросах демократии тюремщица, наполняя из ампулы шприц.
– Сейчас ты станешь счастливой и навсегда забудешь о своих правах.
Две молнии на черном мундире неотвратимо приближались к бывшей оранжевой революционерке.
– Ди-и-ма!!! Помоги-ите!!! Кто-нибу-у-дь!!! А-аа!!– забилась на стуле Сима…
ПРОДОЛЖЕНИЕ – 27 июля
Полный текст романа-буриме в последовательном изложении Эпизодов на сайте nigru.ru
